Проблема правильного понимания и истолкования имеет глубокие корни. В древнегреческой мифологии Гермес мыслился посредником, который должен истолковывать волю богов. Отсюда герменевтика изначально понималась как искусство и теория истолкования любых текстов, а в период средневековья — исключительно одного текста — Священного Писания.
Как философское явление, герменевтика была обоснована немецким философом Фридрихом Шлейермахером. Особая его роль в ее становлении заключается в том, что обращение к герменевтике до Шлейермахера требовалось лишь постольку, поскольку происходило непонимание текста. Шлейермахер первый поставил вопрос о понимании. Он требует «понимания интерпретируемого текста лучше, чем его понимал автор текста». То есть задачу герменевтики Шлейермахер формулирует как постижение чужой индивидуальности.
Новое дыхание герменевтика обрела лишь в трудах Дильтея и Хайдеггера, но поистине глубокую систематичность она приобрела благодаря немецкому философу Хансу Георгу Гадамеру (1900-2002 гг.).
Ханс Георг Гадамер родился в Марбурге. К моменту защиты диссертации в 1929 г. он уже завершил обучение в университетах Марбурга и Бреслау. В 20-е гг. Гадамер посещал лекции Хайдеггера, чьи идеи оказали на него огромное влияние. До 1937 г. он был приват-доцентом в Марбурге и Киле, затем профессором в Марбурге, Лейпциге, а в 1949 г. занял кафедру в Гейдельберге.
Самое известное произведение Гадамера — «Истина и метод» (1960).. В этой работе немецкий философ не только подвергает критике прежние трактовки герменевтики, но и предлагает свою собственную, в которой истина и метод выступают как антиподы. Основной задачей герменевтики должен стать ответ на вопрос: «Как возможен опыт понимания и взаимопонимания?» Ведь любое понимание уже предполагает наличие некоего пред-понимания. Наличие некоторого понимания является условием всякого понимания. Интерпретатор, Подходя к «тексту» (т. е. к тому что требует интерпретации), уже имеет некоторое представление об интерпретируемом. Таким образом, понимание всегда детерминировано различными условиями. А иначе и невозможно.
Допустимо ли понимание, если субъект (понимающий) свободен от всякого пред-понимания (пред-мнения)? Может ли он в таком случае понять, что перед ним некоторое иное, особое мнение, если он сам не имеет никакого мнения? Скажем, если перед нами стоит задача прочитать (проинтерпретировать) какую-либо книгу (определенную), то мы уже должны ее пред-понимать. Это пред-понимание, говорит Гадамер, имеет характер предрассудка (предсуждения). Предрассудок есть суждение, которое выносится до окончательной проверки всех предметно определяющих моментов. Эти предрассудки законны и неизбежны, хотя они и не должны рассматриваться как некий негативный момент процесса понимания. Эти предрассудки могут быть двоякого рода: поспешными или авторитетными (традиционными). Например, если мы желаем прочитать книгу, то у нас должно быть по отношению к пей какое-либо мнение (предрассудок). Этот предрассудок носит характер предположения. Так, можно предполагать, о чем эта книга, где происходят действия или как звать главного героя и т. д. После прочтения предположения могут оправ-даться, а могут не оправдаться. Поэтому такой предрассудок называется поспешным. А если, скажем, мы уже «получили» от авторитета, т. е. того, кто знаком с интерпретируемым текстом, или от традиции какую-либо характеристику интерпретируемым текстам (отрицательную или положительную), то мы уже будем иметь какое-то представление о них (пред-понимание). Однако наше мнение после прочтения может и не совпасть с нашим же пред-мнением, т. е. авторитетом или традицией.
Острота проблемы состоит в том, что субъект, несмотря на неотменяемую пред-рассудочность его понимания, должен понять все же «иное», то, что не есть он сам, не подменяя при этом интерпретацию «иного» самоинтерпретацией. Другая же проблема заключается в том, что любой текст представляет собой нечто монолитное и целое, но что не может быть схваче но полностью. Поэтому, чтобы понять целое, нужно понять каждую часть, из которых оно состоит. В то же время, чтобы понять часть, ее нужно понять в контексте целого. В результате образуется заколдованный круг. Этот круг еще Шлейермахер назвал «герменевтическим кругом». Например, чтобы понять смысл рассказа («суть»), нужно понять каждое его предложение. Но чтобы понять какое-то предложение, нужно по-нять каждое слово, его составляющее.
Но что по сути представляет собой интерпретируемый текст? Во-первых, это произведение автора, а во-вторых, в этом произведении автор описывает то, что он непосредственно воспринимает из окружающего мира. Понимание имеет вопросо-ответную структуру. Понимание текста предполагает понимание вопроса, поставленного текстом. А текстом является весь мир, который каждый раз требует интерпретации; при этом каждая интерпретация сама становится текстом, готовым для понимания. Но мир непосредственно воспринят быть не может. Его постижение оказывается возможным лишь при помощи языка. «Язык есть дом бытия» (Хайдеггер), а бытие, которое может быть понято, — есть язык. То есть герменевтику Гадамер представляет именно как онтологию, утверждая доминантную роль языка в процессе всякого постижения реальности и подготавливая тем самым почву для постмодернистических позиций.