В начале новоевропейского естествознания рядом с религиозным откровением выступила реальность чувственного опыта, которую мог перепроверить каждый человек. Затем последовал переход к идеализированному опыту, что привело к развитию искусства экспериментирования и измерения, что позволяло приближать наблюдения к идеальным условиям.
На протяжении долгого времени верили в причинную обусловленность всех событий, однако в наше время при исследовании микромира была показана ограниченность такого подхода.
Отношение к науке двоякое: одни подчеркивают ее надежность, строгость, неоспоримость научных высказываний, другие говорят о бессилии ее охватить бесконечную пестроту качественного разнообразия в природе из-за своей чрезмерной узости.
Однако выбор целей, ради которых проводится исследование, а также целей более высокого порядка касающихся ориентации человека в своем поведении, не может быть сформирован в рамках естествознания. На это способен лишь человек, развивающий свои духовные способности во взаимодействии с обществом. Только внутри развивающегося сообщества человек получает воззрения, помогающие ему ориентироваться в своем поведении. Причем там, где недостаточно реагировать на внешние ситуации возникает вопрос о ценностях, и их может дать религия. Это позволяет нам сделать религия.
Религия, впрочем, не просто фундамент этики, она есть прежде всего основа для доверия.
Столкновение между религией и естествознанием начинается еще с 17 в., когда был проведен процесс римской инквизиции над Галилеем. При этом вопрос не стоит о том, как изменить картину мира, а о том следует ли ее менять, учитывая тот факт что слово «покоится» не имеет абсолютного значения, а, следовательно, совершенно безразлично движется Солнце или Земля.
В настоящее время также происходит конфликт между естествознанием и религией, при этом не стоит вопрос об истине, а борьбе между духовной устойчивой формой общества и динамически расширяющейся структурой научного опыта.
При этом следует сразу же отметить, что для духовной структуры характерен язык наполненный образами и иносказаниями, а не естественнонаучный язык. Образы и символы являются тем специфическим языком позволяющим сформировать ценности в обществе.
Естествознание стремится придать своим понятиям объективное значение. Религиозный же язык призван как раз избежать раскола мира на объективную и субъективную стороны.
Требуется не смешивать эти два языка. Правота естественно научных выводов не может быть в разумной мере подставлена под сомнение религиозной мыслью, и, наоборот, религиозные истины не быть разрушены чересчур рационалистическими аргументами из области науки.