Ответом на распространившийся в 60-х гг. XIX в. в Германии позитивизм с его натуралистическими принципами познания явилось появление целого круга систем философов, видевших в учении И. Канта единственную возможность придать философии научную форму и вернуть свойственную ей критико-методологическую функцию. Под девизом «Назад к Канту!» выстраивают свои теории такие ученые, как О. Либман, Ф. Ланге и Г. Гельмгольц, а позже возникают две школы неокантианства: марбургская (Г. Коген, П. Наторп, Э. Кассирер) и баденская (В. Виндельбанд, Г. Риккерт, Э. Ласк).
Главная цель марбургской школы — разработка и придание науке строгой рациональной формы, в связи с чем центральной проблемой стало само знание, а также «механизм» образования понятий в их объективной значимости. Исходной же методологической позицией было признание самосо-относимости бытия знания (сознания).
Генрих Коген (1842—1918 гг.) обратил внимание на противоречивость кантовского понятия «вещи в себе», якобы существующей независимо от «явлений». Напротив, он считает, что «вещь в себе» находится не вне сознания, как его причина, а внутри него, составляя его внутреннюю цель и вообще являясь трансцендентальным основанием и «регулятором» познания. Она — «предельное понятие опыта», понятие «совершенно проблематичного нечто». Поэтому все, что познается человеком, что дано ему в опыте — это объект, «сформированный» изнутри чистых категориальных синтезов, объект науки, знания, так как это та реальность, проверить которую можно только исходя из трансцендентальных, самоусматриваемых положений. Этот объект — результат многочисленных актов мышления, категорий (в том числе, пространства и времени, трактуемых, в отличие от Канта, не формами чувственности, а логически — формами рассудка), имеющих функциональное значение. Дело в том, что он никогда не может быть познавательно завершен, но представляет собой некое X, с каждым определением которого открываются в новые возможности для последующего категориального определения. Отсюда и тезис марбургской школы: предмет познания не «дан», а «задан». Он есть «задание», «этап» знания на пути к знанию более полному и совершенному. Однако для преодоления субъективизма, марбуржцы вынуждены были прибегнуть к допущению Бога (Коген) или Логоса (Наторп) как объективной основы бытия, мышления и нравственности.
Характерно, что у Пауля Наторпа (1854—1924 гг.), давшего блестящий анализ философии Платона, идея понимается в качестве «гипотезы», «парадейгмы» — точки зрения, под которую наука уже подводит данности опыта, как теоретического, так и практического. Идея, другими словами, рассматривается трансцендентально и «методологически» как логический принцип, как метод, как «априорное условие возможности опыта». Она не существующий «предмет», как думали реалисты, а присущий самому сознанию феномен, максимально конкретный, наличный, имманентный «явлению» и отличающийся не столько неизменностью, сколько «непрерывной деятельностью». Идея представляется динамически, как смысловой момент конституирования: будучи «логосом самой души», самореализацией собственной целостности и полноты, она совпадает с определенным процессом познания, со «смысловым творчеством».
В марбургской школе как раз подчеркивается приоритет творческой деятельности сознания, в априорных (до-опытных) формах и функциях которого формируется предметное поле науки и культуры. Поэтому единственной задачей познания является раскрытие самих форм и структур смыслообразования, применяя трансцендентальный метод, выявление не предметности, а изначальных идей — априорных отношений функций и связей сознания, делающих опыт возможным.
Важно отметить, что как раз в марбургской школе впервые встретил отпор так называемый психологизм, где знание получало психологическое и психофизическое обоснование. Напротив, неокантианцы говорили о чистоте и идеальности трансцендентальной — категориальной — предметности, оказав существенное влияние на антипсихологизм аналитической философии и феноменологии.
Философы марбургской школы применяли критикотрансцендентальный метод не только для обнаружения функций и взаимосвязей в системе разума, но и для открытия всей бесконечной сферы духа, в которой находят уяснение не только факты науки, но и культуры — «содержания» чувств, воли, художественного созерцания, религии, мифа и т. д. Эрнст Кассирер разработал уникальную «Философию символических форм», подводящую теоретический базис под понятие культуры.