Вся жизнь Марка Аврелия была непрерывным и неутомимым трудом. В молодости, несмотря на свое слабое здоровье, он спал на голых досках для того, чтобы приучиться к физическим страданиям и только уговоры и слезы матери заставили его спать на обычной кровати, прикрытой кожами. Позже, сделавшись философом и мудрецом, он стремился во всех своих действиях к справедливости: «нужно — говорил он сам себе — чтобы права всех граждан были равны, нужно, чтобы первой из моих обязанностей я считал уважение к их свободе».
Марк Аврелий стремился к миру, однако когда его понуждали к войне, то он воевал храбро и презирал опасности. При нападении варварских народов на Римскую империю он, несмотря на болезнь, стремился возглавить свои войска лично, в то время как его умоляли послать вместо него его полководцев. Народ, опасаясь, что не увидит больше своего возлюбленного императора, умолял его, чтобы он до отъезда изложил те нравственные правила, которыми он руководствовался в своей деятельности. В течение трех дней пред собравшимся народом Марк Аврелий говорил об обязанностях человека, о храбрости, кротости, величии души; раньше, чем отдать за своих сограждан свою жизнь, он отдавал им свою мысль. Рим, действительно, не видал его больше; он умер, защищая его, еще молодым и оплакиваемым всеми.
I
Воля делает материалом для своего действия представлявшийся ей препятствия, совершенно так же, как огонь завладевает всем, попадающим в него — маленький огонек угас бы, но блещущий костер усваивает брошенные в него вещества, сжигает их и сам становится еще выше.
II
Много благоуханий курится на одном алтаре, одно попадает в огонь раньше, другое позже, — но это не делает разницы.
III
Все, что удобно для тебя, о, мир, удобно и для меня. Для меня нет ничего преждевременного или позднего, что своевременно для тебя. Все, что приносит мне время, есть сочный плод для меня, о, природа — ибо все исходить от тебя, все в, тебе пребывает и все к тебе возвращается. В одной пьесе говорится: возлюбленный град Кекропса, — о тебе же можно сказать: о, возлюбленный град Юпитера!
IV
Все происходящее столь же обыкновенно и естественно, как розы весной, как плоды осенью: таковы и болезнь, и смерть, и клевета, и заговоры — одним словом, все, что радует или огорчает глупцов…
V
Будь подобен утесу, о который непрестанно разбиваются волны; утес остается неподвижным и покоряет ярость шумящих вокруг него волн. Как я несчастлив, что со мной случилось это! — Это не так; следует сказать: как я счастлив, что живу после того, что со мной случилось, без страдания, нечувствительный к поразившему меня сегодня удару и недоступный страху пред ударом, который может вновь поразить меня.
VI
Когда ты чувствуешь, что тебе трудно встать утром, подумай про себя: я пробудился для исполнения обязанностей человека, почему же огорчаться тем, что мне нужно сделать то, для чего я родился, для чего я послам, в мир? Разве я родился затем, чтобы удобно лежать под одеялом?— Но это доставляет такое удовольствие. — А разве ты родился для удовольствия, а не для того, чтобы действовать и работать? Разве ты не видишь, что растения, муравьи, пауки, каждый исполняют свои обязанности и все служат мировой гармоний? А ты будешь отказываться исполнять свою обязанность человека, ты не хочешь делать того, что сообразно твоей природе. — Но нужно же отдохнуть. — Ты хочешь отдыхать? Но ведь природа положила предел этой потребности так же, как потребности есть и пить. А ты теперь переходишь этот предел, ты идешь дальше того, что должно бы тебя удовлетворить; а вот в деятельности это не совсем так: ты остаешься ниже возможного. Ты не любишь сам себя, если не любишь свою природу и ее требования. Да, те, которые любят свое дело, сохнуть над работой, забывая и пить и есть; а ты на свою природу обращаешь меньше внимания, чем резчик на свое искусство, танцор на танцы, скупец на деньги, а безумный честолюбец на свою славу. Когда они работают, они меньше заботятся об еде или об сне, чем о привлекающем их успехе своего дела. Неужели действия, имеющие целью общественное благо, кажутся тебе менее важными и менее достойными твоих забот?
VII
Есть люди, которые, сделав кому-нибудь удовольствие, спешат поставить ему это в счет. Другие не торопятся поступить так, а смотрят на обязанного, как на должника и всегда помнят об оказанной ими услуге. Наконец третьи, которые, можно сказать, игнорируют то, что они сделали. Эти последние подобны виноградной лоз, принесшей свой плод и ничего больше не желающей — так как она довольствуется этим. Не следует ли и нам принадлежать к числу этих людей, так сказать, не сознающих, что они делают?
VIII
Лучший способ, отмстить состоит в том, чтобы не быть подобным злым.
IX
Человеку свойственно любить даже тех, которые его оскорбляют.
X
Благо разумного существа состоять в человеческом обществе, потому что давно доказано, что мы родились для общества. Не очевидно ли, что низшие существа существуют ради высших, а высшие друг ради друга?
XI
Через минуту ты будешь только прахом, скелетом, именем — нет, даже не именем. Что такое имя, как не звук или эхо? То, что мы ценим в жизни, есть пустота, тлен, ничтожество: это кусающиеся собаки, дерущиеся, плачущие и смеющиеся дети? А вера, стыд, справедливость и истина для Олимпа оставили эту обширную землю. Что же удерживает тебя здесь?
XII
Одни существа спешат жить, другие спешат исчезнуть, из всего появляющегося, что-нибудь немедленно исчезает. Такие изменения непрерывно возрождают мир, как непрерывное течение времени вечно возобновляет бесконечную непрерывность веков. Может ли человек, увлекаемый этим потоком, ценить преходящее, на котором ничего нельзя построить? Это было бы все равно, что полюбить пролетающего мимо воробья — птичка через минуту исчезнет из наших глаз.
XIII
Все связано друг с другом священными узами; нет ничего, что не имело бы отношения к чему-нибудь. Все существа соотносительны друг другу, все способствуют гармонии мира; существует один мир, все охватывающий, один Бог, во всем пребывающий, одно вещество, один закон,, один разум, общий всем существам, одаренным разумом, наконец, одна истина и одно состояние совершенства для всех существ одного вида, участвующих в одном общем разуме.
XIV
Познай себя; в тебе источник добра, источник неиссякаемый, если только ты будешь всегда искать его.
XV
Нужно наблюдать движение звезд, как будто бы мы были уносимы этими движениями. Следует также непрестанно мыслить о превращении элементов, так как подобные мысли очищают душу, запятнанную земной жизнью.
XVI
Люди убивают, люди проклинают! — Но что же мешает душе твоей оставаться чистой, мудрой, умеренной и справедливой? Если проходящий будет проклинать светлый и чистый источник, этот последний не перестанет давать нам здоровую воду; если в него бросят грязь или навоз, он скоро унесет их, вымоет, а сам не будет, испорченным.
XVII
Люди созданы друг для друга, — потому исправь их или выноси их такими, каковы они суть.
XVIII
Не обращай внимания на проступки другого.
XIX
Если он погрешил, значит, в нем есть зло; а может быть, он и не погрешил.
XX
Посмотри, что представляет из себя луч, когда солнечный свет проникает в темную комнату чрез узкое отверстие. Он удлиняется, потом, так сказать, опирается о какое-нибудь твердое тело, мешающее его дальнейшему проникновению и составляющее ему преграду — тут, не скользя и не падая, он останавливается. Таким же образом и твоя душа должна разливаться вовне; в ней не должно быть истощения, а только постоянное расширение, не должно быть насилия или падения, когда ей встречаются препятствия; она не должна падать, а остановиться и осветить все, что может воспринять ее свет. Мы лишаем сами себя этого света, если не будем стараться распространить его.
XXI
Добро и зло для разумного и рожденного для общества существа состоит не в том, что оно испытывает, а в том, что оно делает; точно также добродетель и порок не в страсти, а в действии.
XXII
Душевное спокойствие при всем, производимом внешней причиной и справедливость в действиях, причина которых ты сам, — Я хочу этим сказать, что всякое желание, всякое действие должны иметь своей целью только общественное благо.
XXIII
О, душа моя, будешь ли ты когда-нибудь доброй, простой и обнаженной, видимой глазу также, как твоя темница — тело? Вкусишь ли ты, наконец, счастье любить людей? Будешь ли ты когда-нибудь настолько богата сама собой, чтобы не иметь никакой нужды, никакого сожаления и жить в таком общении с богами и людьми, чтобы никогда не жаловаться на них и не быть ими осуждаемой?
XXIV
Оставаться тем, чем ты был до сих пор, вести эту жизнь, полную волнений и грязи, значить не иметь самосознания, быть рабом жизни, уподобиться тем полуживым, отданным на съедение преступникам, которые, покрытые кровью и ранами, умоляют, чтобы их оставили до завтра, хотя знают, что и завтра на том же самом мести они будут отданы в жертву когтям и зубам тих же самых зверей.
XXV
Паук гордится, поймав муху; один человек гордится тем, что он поймал кролика, другой тем, что поймал в сети рыбу, третий тем, что взял в плен сармата. Но если мы рассмотрим руководящие ими мотивы, не покажутся ли они нам все одинаково разбойниками?
XXVI
О природа, дай мни и возьми у меня все, что ты хочешь!
XXVII
Земля любит дождь, божественный воздух тоже любит его. Мир любить то, что должно случиться. И я говорю миру: я люблю то, что ты любишь.
XXVIII
Люди меня презирают — это их дело. Я же должен остерегаться сделать или сказать что-либо, что бы заслуживало презрения.
XXIX
Благоволение непобедимо, если только оно искренно, непритворно и неподдельно. Что может сделать тебе самый злой из людей, если ты упорно будешь относиться к нему с кротостью? Если ты будешь мирно увещевать его и в то время, когда он старается сделать тебе зло, будешь без гнева давать ему следующий урок: нет, дитя мое, мы родились для другого, ты делаешь зло не мне, а себе самому?
XXX
Если в мире царит никем не руководимый хаос, для тебя среди этого волнения достаточно иметь в самом себе руководящего тебя духа. Если поток унесет тебя, пусть он унесет это тело, это дыхание и все остальное — он не может унести разума.
XXXI
Свет лампы горит до тех пор, пока она не затухнет и не утрачивает своего блеска, неужели пребывающая в тебе истина, справедливость и умеренность угаснут раньше тебя?
Литература
Фуллье А. Отрывки из сочинений великих философов. Пер. П. Николаева. – М.: Изд. К. Т. Солдатенкова, 1895. – 535 с.