Скептицизм (греч. σκεπτικοσ — рассматривающий, исследующий) — учение о непознаваемости сущности вещей — является важнейшим элементом всей греческой философии. Скепсис — сомнение в возможности достижения точного знания — так или иначе пронизывает в том числе «догматические» теории, например, Гераклита, Платона, Аристотеля, стоиков, наполняя их, так сказать, «категориальную сетку». Но собственно абсолютизация тезиса о том, что в познании вещей нельзя доверять ни восприятиям, ни представлениям разума, поскольку и то и другое из-за непостоянства и текучести вещей не является ни истинным, ни ложным, происходит в скептическом учении Пиррона (360—270 гг. до н. э.). Именно у него резко противопоставляется «догматическое» знание, основанное на научных данных и доказательствах и знание феноменов — явлений, то, что нам предстает в субъективном смысле слова и должно нами пониматься как чистая кажимость. Из последнего (потока «субъективных переживаний») следует, что мы ничего не знаем в собственном смысле, даже того факта, знаем ли мы или не знаем, и вообще, существует ли что-нибудь или нет. Однако, согласно Пиррону, недостижимость истины в познании как раз приближает человека к богам: открывается дорога вере. Его скептическое учение имеет глубокий этический смысл: скепсис приводит к воздержанию («эпохэ») от всяких и, тем более, поспешных суждений и возводит к «безразличию», «бесчувствию» и «бесстрастию», к такой «невозмутимости» («атараксия») души, которая уже есть «блаженство». Последнее есть не просто ничегонеделание и ничегонезнание, но — делать то, что согласуется с традиционными правилами и верованиями.
После Пиррона скептической мысли придерживаются Тимон Флиунтский (325—235 гг. до н. э.), а позже — Аркесилай и Карнеад — вожди Средней и Новой платоновской Академии (III — II вв. до н.э.). Первый показывает, что при отсутствии разумных доказательств и единого критерия истины важно признать практическую разумность, ведущую к успеху, к жизненному опыту и, наконец, к счастью. Карнеад же развивает целое учение о типах вероятного знания. Не точность, а «большая или меньшая убедительность» может быть реально признана критерием в познании, соответственно, при этом речь об истине может идти лишь в категориях «вероятности»: «более — менее».
Далее скептицизм обнаруживает себя в учениях Энисидема, Агриппы, но наиболее систематично и последовательно уже во II в. н. э. у Секста Эмпирика. От Секста сохранились обширные произведения («Пирроновы положения», «Против ученых» и др.), в которых не только излагается история древнегреческой философии сквозь призму рассмотрения в ней феномена очевидности как критерия истины, но и приводится множество аргументов против возможности «догматического» — единственно верного — знания о сути вещей. Причем особенность скептической позиции Секста Эмпирика состоит в воздержании и от своего собственного тезиса: абсолютной позиции, утверждающей или «да» или «нет», не существует. Но если скепсис касается собственных оснований, то, следовательно, речь идет о возможности некой действительно философской — «нейтральной», «подвешенной», «иррелевантной», т.е. ни к чему не относимой позиции. На нее-то и опирается скептицизм Секста.
Он говорит: «Если во всякой части философии нужно искать истину, то нужно прежде всего иметь достоверные принципы и способы ее распознания». Для этого нужно выяснить «существует ли какой-нибудь критерий для того, что непосредственно воспринимается чувствами и разумом», и «существует ли способ обозначения или доказательства для неявного». В своем учении о критерии как норме восприятия и истине как устойчивой системе знания Секст Эмпирик подчеркивает, что даже если в суждении об истине разум и отправляется от очевидности, то все же очевидность сама должна усматриваться в качестве истинной, но и в этом случае она будет недостаточна: «если что-нибудь является в соответствии с очевидностью, то это еще не значит, что оно существует и в смысле истины». Ведь очевидность — не только критерий умопостигаемого, но, в первую очередь, явного, чувственно-воспринимаемого. Получается апория: невозможность соединения умозрительного и чувственного знания. Познание истины невозможно. Из думающих, что «он нашел истинное, или своим высказыванием только утверждает это, или приводит доказательство. Но в виде высказывания он этого не сделает. Кто-нибудь из его противников может произнести высказывание с обратным допущением… Если же он утверждает себя в качестве критерия при помощи доказательства, то оно должно быть во всех отношениях здравым», т.е. само должно иметь критерием здоровый критерий доказательства, и так до бесконечности. Ведь «невозможно одному и тому же оценивать и одновременно быть оцениваемым». С другой стороны, в поисках истины не подобает предпочитать никого никому «ни по возрасту, ни по трудолюбию, ни по пониманию и утверждать, что этот нашел истинное, а тот — нет». Кроме того, нельзя принимать и мнение большинства: «ведь понимающий редок, а опрометчивых много». Отсюда, нельзя считать критерием разум каждого из философов, так как «все, что нуждается в разбирательстве, не достоверно само на основании себя». Секст Эмпирик подчеркивает несоединимость критерия (очевидности) и основанного на нем доказательства. Он формулирует следующую его антиномию: «Достоверен критерий потому, что он обсуждается доказательством, и доказательство достоверно потому, что оно доказывается критерием. Недостоверен же критерий оттого, что он доказывается при помощи доказательства, и доказательство недостоверно оттого, что обсуждение происходит при помощи критерия».
Итак, философ-скептик убежден, что чувственное знание (критерий, очевидность) доверяет только себе и никогда не передается интеллектуально через понятия и доказательства. И хотя он не отрицает существования явлений, все же сомневается в познании их сущности (истины). Если чувства отражают только внешние качества вещей, то ум стремится пожать сущность, но это невозможно, для этого нет очевидности при любой конфигурации (устройстве) чувственно-умозрительных способностей.
Скептицизм — уникальная в своем роде теоретико-познавательная позиция, во всей широте осознанная греческими философами-скептиками и получившая особое теоретическое развитие в трудах Давида Юма (XVII в.).